Июльская революция 1830 г. знаменовала собой победу буржуазии над
дворянством. Плодами этой революции воспользовалась в первую оче-редь и
главным образом финансовая аристократия. Монархия, испыты-вавшая острую
финансовую нужду, находилась в сильнейшей финансо-вой зависимости от этой
верхушки буржуазии, и сам король Луи-Филипп, крупнейший лесовладелец и
финансист, делал все для укрепления ее гос-подства.
Этот «король-буржуа», находившийся во главе «акционерной компа-нии»,
грабившей Францию, очень скоро сделался постоянным персона-жем газетных
карикатур и анекдотов, появляясь то в образе разжиревшего буржуа, то в
облике глупого и толстого карнавального быка. Реакцией пра-вительства был
резкий поворот в сторону репрессивных мер. Если через неделю после
Июльского восстания были освобождены журналисты, осуж-денные ранее за
«политические преступления в печати», то еще через два месяца, в ноябре
1830 г. вышел закон, который гласил: «Всякое выступле-ние против
королевской чести и правового порядка трона; против приви-легий, которыми
наделен король великой французской нации и одобрен-ной им Конституционной
Хартии, которой он присягнул; против консти-туционных властей,
неприкосновенности личности, прав и власти Палаты депутатов — будет
караться тюремным заключением от 3-х месяцев до 5-ти лет и штрафу от 300
до 6000 франков»1.
Следующий закон, от 14 декабря 1830 г. обязывал управляющего газе-той
располагать «полной залоговой суммой, записанной на его собствен-ное,
частное имя».
Наконец, закон от 8 апреля 1831 г. вводил в действие более быструю
процедуру рассмотрения в судах дел о преступлениях в печати.
Однако к этому времени рост числа газет и их тиража, вызванный
ре-волюционным подъемом, уже успел вселить в журналистов веру в свои силы.
Всего при Июльской монархии выходило около 700 газет и журна-лов — вдвое
больше, чем при Реставрации, а их тираж вырос более чем на треть. Они
довольно резко выступали против действий правительства и тут же
становились жертвами репрессивных законов.
К концу 1832 г. число процессов, возбужденных правительством про-тив
газет, достигло 411. Но 143 из них были вынесены приговоры в общей
сложности на 65 лет тюрьмы и 350 тыс. франков штрафа. Журналисты
возглавляемой Арманом Маррастом газеты «Трибюн» с 1831 по 1833 г. были
привлечены к суду 111 раз и осуждены в обшей сложности на 49 лет тюрьмы и
157630 франков штрафа. Один из владельцев «Фигаро» — Пуатвеи Сент-Альм —
получил персонально шесть лет тюрьмы и около 10 тыс. франков штрафа.
В январе 1834 г. была введена система предварительного разрешения для
разносчиков и уличных продавцов газет, а «сентябрьские законы» 1835 г. еще
более расширяли список наказуемых действий, устанавливали пред-варительную
цензуру на все виды иллюстраций, более чем вдвое увеличи-вали сумму
предварительного залога. Правительство как бы забыло, что поводом для
восстания 26 июня 1830 г. послужили королевские ордонан-сы, отменявшие
свободу печати.
В этих условиях большие возможности для оказания влияния на прес-су
получают биржевики. Через них правительство подкупало ту прессу, которая
вела себя достаточно осторожно, чтобы не быть запрещенной. Постоянные
правительственные субсидии получала, например, «Журналь де деба»2 — орган
орлеанистской буржуазии, а позднее и сохранявшая видимость независимости
«Пресс» Эмиля Жирардена. В группу газет, с оговорками поддерживавших
Луи-Филиппа, входили также «Конститюсьонель» — орган умеренного крыла
орлеанистов, «Сьекль» — орган т.н. династической оппозиции, «Курье
франсе», «Тан» и немногие другие. Лагерь же оппозиции был более широким,
хотя и крайне пестрым. Справа против Орлеанов выступали крупные
легитимистские газеты «Котидьен» и «Газетт де Франс», слева —
многочисленный отряд сатирических газет с литературным уклоном, среди
которых выделялись своей колкостью «Шаривари», «Корсер», «Каррикатюр». В
рядах умеренной оппозиции наиболее заметной была «Насьональ», в которой
также сотрудничал Mapраст. Но при всей их численности (17 ежедневных газет
в Париже), поли-тической активности, а в какой-то мере и реальному влиянию
на события в жизни страны, каждая из этих газет оставалась, взятая в
отдельности, довольно скромным изданием с узким кругом читателей,
небольшим ти-ражом и ограниченным распространением. Даже наиболее крупные
m них едва достигали тиража в 10 тыс. экземпляров и лишь одна
«Конститюсьонель» имела в 1831 г. тираж 23 тыс., что превышало суммарный
тираж всех 32 провинциальных ежедневных газет. Остальные парижские
ежед-невные газеты (кроме «Конститюсьонель») составляли в сумме тираж
около 62 тыс. экземпляров. Это были, как правило, четырехстраничные
выпуски, каждая полоса которых размером 33x40 см. имела четы-ре колонки.
Можно сказать, что технические и экономические масштабы прессы не
соответствовали той роли, которую она призвана была играть в полити-ческой
борьбе, к которой нарастающий интерес проявлял все более широ-кий круг
«заинтересованных» граждан Франции, пресса нуждалась в ре-форме и она
получила ее, вполне в духе своего времени: в первую очередь это была
финансовая реформа и автором ее был человек своего времени. Эмиль де
Жирарден был порождением мира финансистов и деловых лю-дей, не
обремененных тяжестью политических принципов.